Вчера Константину Никольскому исполнилось 50 лет. И хотя
ныне нас окружает мир совсем иных звуков и смыслов, сей факт “ЗД” с полным
правом может назвать красной датой рок-календаря с точки зрения нетленки, или,
как еще говорят, непреходящих ценностей.
Сказка Ганса Христиана Андерсена “Соловей” начинается
дословно с фразы: “О несчастных и счастливых, о добре и зле” (что-то там
соловей поет). С такой же строчки началась первая песня Константина Никольского
”Музыкант”, написанная в 1971
г. Ему было 20. Знаменитый же сказочник даже не
предпорлагал, сколь неожиданной окажется реинкарнация его творческого наследия,
рано как и последствий этого. Константин Никольский стал рок-легендой и
рок-звездой, а его песни – символами хоть и ушедшей, но целой эпохи зарождения
и становления здешней рок-культуры. Да не утомит небольшое перечисление из его
рок-багажа: ”Один Взгляд Назад”, ”Зеркало Мира”, ”Ночная Птица”, ”Поиграй со
мной, Гроза”, “В Моей Душе Осадок Зла”, “Я Сам Из Тех…” – монументальнейшие хитяры
своего времени, до сих пор вызывающие душевные трепет и усладу.
Удивительно, но при весьма культовом историко-рок-н-ролльном
статусе г-н Никольский совершенно не отличается неуемной плодовитостью,
свойственной многим его коллегам из легендарного рок-поколения 70-х.. Он уже
десять лет почти в буквальном смысле поплевывает в потолок, прекрасно нежась на
лаврах прошлого, лишь переиздавая и ремикшируя былое. Песня “Спи, Душа Моя”,
написанная еще в 1991 году для альбома “Я Бреду По Бездорожью”, оказалась на
сегодняшний день день… последней. С тех пор Никольский сочинять бросил. “Новые
песни пишет тот, у кого плохие старые”, - говорит он. Стесняться или
комплексовать, по его мнению, тут нечего. “Я сначала был автор, но сам не пел.
А сейчас я – исполнитель собственных песен, - поясняет музыкант. – я думаю, для
автора песен восемь-десять настоящих – очень хороший багаж. Если во времени
остается хотя бы одна – уже хорошо”. А больше, мол, и не надо.
При этом перепетии его музыкальной карьеры продолжают
волновать рок-историков и рядовые фанатские умы. Посему, в связи с юбилеем,
видимо, не повредит освежить в памяти наиболее судьбоносные моменты этой
истории.
Песни Никольского стали известны в Москве задолго до
появления группы “Воскресенье”. В 70-х он играл в “Атлантах”, ”Цветах” – у Стаса
Намина, ”Фестивале” – у Максима Дунаевского, но подлинная слава, разумеется,
пришла в 1981 году, когда вместе с Алексеем Романовым, Андреем Сапуновым и
Михаилом Шевяковым он стал играть и петь в группе ”Воскресенье”. Группа быстро
обрела статус культа, а совместно нажитый репертуар воcпринимался публикой как
единая и неделимая творческая субстанция. Поэтому известие о распаде ”Воскресения”
породило ужас и смятение в рокумах. Никольский собрал собственный коллектив ”Зеркало
Мира”, а спустя несколько лет начал работать сольно. Сопровождающий ансамбль
названия не удостоился. Цезарю – цезарево.
Пытливые меломаны до сих пор не могут пережить отказа
Никольского войти в состав реанимированного в 1994 году ”Воскресенья”. Увы,
единственная совместная репетиция так и не увенчалась объединением усилий. ”Воскресение”
возродилось в составе А.Романов- Е.Маргулис – А.Сапунов – М.Шевяков и пошло
своей дорогой, а Никольский пошел своей. Результатом того саммита рок-легенд
стала договоренность о четком разграничении репертуарного наследия по
авторскому принципу, что до сих пор оставляет тяжелый остаток в сознании
болельщиков, льющих слезы по золотым временам того “Воскресения”.
- С Романовым никакой конкуренции не было и нет… У него –
слова и музыка, у меня – слова и музыка. Нам делить-то нечего с Лешкой… - скупо
поясняет нынче юбиляр. А вообще, прессу он своим вниманием не очень жалует.
- Мне давно неинтересно прорываться в звезды рок-н-ролла, -
объясняет Никольский. – Сниматься для этого в телешоу, раздавать интервью
направо и налево… когда-то это было актуально, но под разными предлогами мне
отказывали. Так зачем мне все это сейчас?
Может, оно и верно, а подлинны интервью с музыкантом и
поэтом, похоже, остаются его созерцательные баллады, которые с годами, может, и
потеряли сиюминутную остроту, зато приобрели философскую глобальность. А с
расстояния, как известно, лучше видится действительно большое и великое.
>